No.328
Пуля сорвалась с нарезов ствола, и, бешено вращаясь, унеслась в сторону полицейских укреплений. Эспандо пригнулся, и через пол секунды над его головой провизжали и глухо ударились в противоположную стенку окопов несколько ответных подарков. Эспандо громко чихнул, и многоэтажно выругался. Полицейские применяли пули со слезоточивым наполнителем, начиняя ими магазины своих винтовок, вперемешку с обычными боеприпасами. По началу это доставляло банде много неприятностей, на парней Эспандо было жалко смотреть – все бегали по окопам, заливаясь слезами и соплями, ни о какой эффективной ответной стрельбе, естественно, не могло быть и речи, люди забывали даже об элементарной осторожности, и полицейские снайперы пользовались моментом, снимая ребят одного за другим. Но этим утром всё было по другому – ночью старый кореш Эспандо по имени Жулио, притащил ящик каких то таблеток, заявив, что ему подогнали их по старому знакомству на военной базе. Жулио, по кличке Крыс, был довольно знаменитой личностью в определённых кругах. Никто не знал, где он живёт, есть ли у него семья или сколько ему лет, но он умудрялся знать практически обо всём понемногу, и мелькал в разных местах с такой частотой, что некоторые даже поговаривали, будто у него есть брат-близнец, с которым они работают в паре. Помимо информации, Крыс промышлял скупкой и перепродажей краденного, и вообще, всяких сомнительных вещей, вроде этих самых таблеток. Ночью Эспандо разбудили, и сказали:
– Синьор, к вам какой-то тип, говорит – вы его знаете. - Эспандо сел на топчане, составленном из нескольких ящиков из под патронов, почесал бок, высморкался на пол, встал и влепил вошедшему громкую затрещину.
- Ты что, дурак? Не знаешь когда у меня приёмное время? - Приглядевшись в полумраке, Эспндо рассмотрел того, кто его разбудил - это был какой-то незнакомый, худой, небритый парень, лет 20, в светло-голубой джинсовой рубашке и чёрных джинсах, с древним пистолетом-пулемётом «Скорпион» на перевес. Заметив на входе в тёмную землянку грязную занавеску вместо двери, Эспандо вспомнил, что находится не на своей вилле. Спросонья эта мысль показалась особенно грустной. Ещё вчера такие вот молодые ребята толкали в городе дурь, и приносили Эспандо неплохой доход, а теперь вот, воюют. Как же всё было хорошо – Эспандо зарабатывал, барыги и дилеры тоже не оставались обиженными, а горожане? Так им вообще было лучше всех… Правда, очень скоро, большинство из них умирало, кто от истощения, кто от передоза, кто-то ради дозы шёл грабить магазины и нарывался на пулю, но что поделаешь? Каждый живёт той жизнью, которую сам выбирает. В конце концов, Эспандо никого насильно не сажал на иглу, у кого хватало ума держаться от этого подальше, жили долго и счастливо. Естественный отбор. А теперь… Поморщившись, упавшим голосом он спросил:
– Ну кто там?
- Какой-то Крыс, сеньор.
- Крыс?
-Да, точно, Крыс. И морда у него какая-то подозрительная, глаза наглые и бегают-бегают…
- И что ему надо?
- Говорит, что может Вам помочь сеньор. Так что, прогнать его?
- Не надо. Тебя как зовут? - Эспандо ещё раз почесался, и нащупав на соседнем ящике спички, зажёг висевшую над головой керосиновую лампу. Лампа нехотя разгорелась тусклым оранжевым светом, но полумрак в землянке не развеялся, а только приобрёл какой-то зловещий красноватый оттенок.
- Хулио, Хулио Глессиас, синьор. Ваш отец был крёстным отцом моей племянницы, поэтому меня сегодня назначили вашим помощником. - Свет керосиновой лампы отражался в глазах Хулио, и с этими огоньками в глазах и своей глупой улыбкой он был похож на маньяка-психопата из старых фильмов.
Эспандо отогнал глупые мысли.
- Секундантом, Хулио. Мы на войне, а на войне помощники командиров называются секундантами. Понял?
- Чего?
- Ничего. Теперь ты – секундант.
Закопченное небритое лицо Хулио растянулось в счастливой улыбке. – Да, спасибо сеньор. Я – Секундант.
Глаза немного привыкли к полумраку, и Эспандо начал различать детали обстановки своего убежища. Вся обстановка, собственно, состояла из нескольких оружейных ящиков, используемых как мебель различными способами, и трюмо из красного дерева, стоявшего у противоположной стены. Этим трюмо Эспандо очень дорожил, оно было очень старым и привезено с Земли. За него можно было выручить целое состояние. Когда началась вся заваруха, три персональных телохранителя Эспандо тащили эту бандуру вслед за хозяином через весь город. Вообще то, их было четыре, но один из них, во время перестрелки попытался использовать трюмо в качестве укрытия, и Эспандо самолично его пристрелил. Сейчас, в полумраке, среди всех этих ящиков, раритет смотрелся очень странно, но все три его зеркала блестели, и отражали свет керосинки так же, как наверное, отражали пламя свечей где-нибудь на земле лет четыреста назад. Из зеркала на Эспандо смотрел грустными глазами какой-то чужой человек неопределённого возраста, в мятом камуфляжном костюме и со щетиной трёхдневной давности.
- Стрелять уже перестали?
- Да сеньор, уже совсем стемнело, скоро одиннадцать вечера.
- Ладно, пошли. Где там этот Крыс?
Хулио повёл сеньора по извилистой сети окопов, сворачивая то вправо, то влево. Вообще-то это были не окопы, а просто строительные траншеи для труб и кабелей большой стройки, так удачно попавшейся на пути отступавшей банды Эспандо. В первый день банда засела в этих траншеях, чтобы дождаться ночи, и попробовать выскользнуть из города, но всю ночь небо бороздили штурмовые вертолёты с пулемётами и тепловизорами. Они превращали в фарш любого, кто появлялся на улице после начала комендантского часа, и не имел с собой полицейского маячка, но на саму стройку не залетали, видимо, опасаясь не освещённых строящихся высотных конструкций, башенных кранов, тросов и кабелей. Под утро по канализационному коллектору на эту же стройку вышли ещё несколько мелких городских банд, а точнее то, что от них осталось. Они без лишних разговоров согласились перейти под крыло Эспандо, и синьор решил устроить на стройке свою базу, чтобы накопить побольше сил, а потом, с боем вырваться из города. Слухи о «штабе» быстро расползлись по городу, и каждую ночь в банду вливалось по несколько десятков человек. Эспандо шёл по деревянному настилу траншеи и прислушивался к ночной тишине. Полицейские начинали и прекращали огонь строго по распорядку – за пятнадцать минут от конца и начала комендантского часа, на ночь предоставляя всё веселье вертолётам. С утра же, снайпера и стрелки занимали позиции на соседних зданиях, подъезжали бронетранспортёры, и обстрел начинался заново…